О Шостаковиче

Возвращаясь к размышлениям о личности Дмитрия Дмитриевича Шостаковича и о его месте в мировой музыкальной культуре, а также о его гражданской позиции, я всё чаще убеждаюсь в том, что ДД при всем своем душевном беспокойстве и постоянном страхе, был сильным человеком, любящим правду и реально оценивающим свои силы и способности в то непростое время, в которое он жил и творил.

Музыка великого композитора это бесспорно неоценимый вклад в историю мировой культуры. Роль ДД велика и если ставить его имя на одну ступень с грандами музыкального мира, то в первую очередь, я бы назвал имя Листа. Именно Лист в свое время будучи виртуозом и композитором стал новатором в исполнении и сочинительстве. Лист всегда бежал впереди своего времени, его музыка яркий пример этому. Не забывая о классическом и почитая Баха и Бетховена, он всегда пытался расширить горизонты нотной тетради и партитуры. Не даром он стал ментором и другом для многих композиторов и музыкантов своего времени. Одно то, что благодаря его спонсорству и продюсерскому таланту его дочери Козимы, состоялся как композитор Рихард Вагнер, делает его вклад в мировую культуру бесценным.

Но не всегда новаторство в музыке приветствовалось, классический подход и в музыке. И в литературе, и в живописи всегда был почитаем больше, нежели произведения людей стремящихся внести свое новое понимание и видение происходящего. Мир не стоит на месте, мир требует изменений и люди культуры и искусства понимали это предлагая новые формы, новые созвучия, новые жанры. И чаще всего все новое и непонятное подвергалось сомнениям, а на людей, пытавшихся объяснить человечеству, что не все новое плохо и непонятно, устраивались гонения, вплоть до изгнания. В каждое время появлялись новые течения, сообщества и просто гении одиночки пытающиеся „ сдвинуть землю “. Одним из таких гениев был ДДШ.

ДД про себя говорил, что он родился и крестили его под „ звездой малодушия “. И действительно добродушие отца и тирания матери сделали своё дело. Ребенок рос хилым, больным, ему постоянно все запрещали и указывали что делать. Дух смирения и смятения царил в душе будущего гения. Человек рос и развивался с любовью к близким, и не смотря на почитание принципов „ свободной любви “ к своим женщинам, уже в юношеском возрасте, он оставался кротким и стеснительным.

Только музыка владела им полностью, только ею он жил и дышал, он готов был принять все и всех, делать все, что ему говорят, лишь бы дали ему писать музыку. Обвиненный в 30х годах музыкальном «формализме» и какофонии звуков в опере «Лэди Макбет Мценского уезда» , он искренне не понимал почему так жестко критики от партии отнеслись к его произведению, которое с успехом шло на мировых сценах. Когда прокатилась волна арестов и смертей в среде музыковедов и композиторов, когда был расстрелян его заступник и почитатель Тухачевский, он стал жить в страхе, в квартире всегда стоял собранный чемодан, а иногда он даже ночевал на лестничной клетке. Ужас царил в нем, он боялся ареста, боялся смерти. И при всем этом он не боялся главного виновника происходящего Иосифа Виссарионыча. Сталин прекрасно разбирался в музыке и литературе, он хорошо оценивал вклад Шостакович, Булгакова, Пастернака и многих других, для этих людей главное было творить что бы поколения после читали, слушали и наслаждались. Сталин знал это и заставил их жить в постоянном страхе. Он бы не отдал приказ об их аресте, потому что ему нужно было противопоставить Западу именно их, самых талантливых людей страны, противопоставить их, нашим же, но сбежавшим, Стравинскому, Набокову, Бунину. И вот перед этим человеком ДД не спасовал при личном разговоре, не в пример буквально обосравшемуся на встрече с генералиссимусом Тихону Хренникову. Шостакович никогда открыто не выступал против линии партии, но не боялся говорить в лицо функционерам правду. Ему простили даже дружбу с вернувшемуся в страну Прокофьевым, который в таком же страхе прожил оставшиеся годы и умер в тот же день, когда скончался тиран, только за 1 час до него. Жаль, что Сергей Сергеевич так и не узнал о смерти злого гения. Шостакович, в отличие от Булгакова, побывал за границей, и ни где-нибудь, а в США, атмосфера , которой им была так и не понята. Капитализм был им не понят, фривольное поведение журналистов свободной страны откровенно его пугало. А отказ его кумира Стравинского с ним встретиться, и подлая провокация Виктора Набокова, кузена писателя и вовсе сбили его с толка и лишили напрочь сил. При всем том ужасе, который царил в его родной стране, он любил ее и никогда не хотел ее покинуть. Он всей душей не любил лицемерие и всегда негодовал и поражался словам Фейхтвангера, Уэллса, Бернарда Шоу, Ромен Роллана, Сартра, которые боготворили СССР, пели дифирамбы стране, которая принимала их с почетом, кормила и поила до сыта, и до пьяна, селила их в самых фешенебельных гостиницах и в принципе ни в чем не отказывала. Но они были приезжими, они не жили, они не видели, не чувствовали всего того, что пряталось за парчовыми кулисами и великолепными декорациями. А он знал, он пережил все на своей шкуре. Он не лицемерил и всегда открыто отказывал тем, кто, вполне возможно, мог его в недавнем прошлом подвести под расстрел. Все это и весь « шум времени » его эпохи навсегда запечатлела его музыка, музыка которая заставляет встать с колен и идти с высоко поднятой головой навстречу будущему.